Тринадцать месяцев до суда

После нашего поцелуя я не видела Оуэна целую неделю.

Лето выдалось небывало жарким, удушающим. Температура взлетела до таких высот, что до осени пришлось закрыть Страну Зимы – впервые за всю историю парка – в ожидании, когда обслуживающий персонал сделает больше искусственного снега под стеклянным куполом. Чем дольше я не вижу его, не говорю с ним, тем невыносимее становится августовская жара.

Он меня избегает?

Я его расстроила? Он жалеет о нашем поцелуе?

Или, что еще хуже… он собирается сообщить обо мне Супервизорам?

Через четыре дня краем глаза я начинаю замечать Оуэна то здесь, то там; или, по крайней мере, мне кажется, что замечаю. Я вижу его там, где его не должно быть. В местах, где он никогда не бывает. Подстригающим кусты роз в садах дворца. Подметающим выложенные камнем дорожки перед кондитерской; одетым в запачканный мукой передник вместо формы обслуживающего персонала. В очереди посетителей на Карусель Принцессы. Однажды я даже подумала, что вижу его на извилистой тропинке, идущим из Волшебной Страны в Звездную Страну – голова опущена, темные глаза, погруженный в собственные мысли.

«Оуэн!» – зову я его, ускоряя шаг. Но чем ближе я подхожу к нему, тем быстрее его образ меркнет и тает, пока, наконец, не растворяется в палящем зное.

Как слабый голографический сигнал.

Как видение.

Мираж.

А что, если я придумала его? Вдруг я изобрела его точно так же, как Супервизоры изобрели меня? Может быть, так работает шаблон? Этот молчаливый захватчик, поражающий мои клетки одну за другой до тех пор, пока не установит полный контроль над каждой исполнительной функцией. Я что, попытаюсь причинить кому-нибудь вред, как сделала Ния? Или, как Ева, попытаюсь навредить самой себе? И затем – новая мысль.

Может ли насилие… доставлять удовольствие?

Эта идея уносит меня в самый дальний модуль моей программы, который я прежде не знала. Призрачная пустая супермагистраль, ведущая в бесконечность.

Никакого искусства. Никакой музыки. Никаких книг. Никакой связи.

Темно. Холодно. Одиноко. Страшно.

Но в тот момент, когда темнота начинает затягивать меня в свои глубины, я вспоминаю: нож!

Карманный нож, который он дал мне.

И постепенно, будто солнце восходит над темными джунглями, мое дыхание выравнивается. Мои внутренние системы наполняются умиротворением. Оуэн реален, говорю я себе. А раз так…

…то и наш поцелуй был настоящий.

Потом я вспоминаю его снова и снова, как мелодию любимой песни, или сцену из любимого фильма, или строку из любимой пьесы.

На девятый день моих мучений около пяти часов вечера я, наконец-то, вижу его – Оуэн переходит улицу Бинсток с другим подсобным рабочим, которого я знаю – он работает в заповеднике ламантинов. При виде Оуэна – настоящего Оуэна – мой пульс ускоряется, как ракета, летящая к звездам.

Не раздумывая, я проскальзываю в большой сад с фигурно подстриженными деревьями – это одно из секретных мест, где можно укрыться и отдохнуть. Я сажусь на одну из двух узких скамеек и всматриваюсь в зеленую листву. Он меня видел? Он найдет меня? А я вообще хочу этого?

И вот я слышу шепот, доносящийся из листвы.

«Ана? Это ты?»

Я разом замираю. «Хм…нет. Это не я».

Слышится страшный шорох, и из кустов появляется Оуэн. Он подходит ко мне и быстрым движением нажимает мне на затылок. От его прикосновения у меня по спине пробегают мурашки. Теперь, когда мы в бе-зопасности, он спрашивает:

«Что ты здесь делаешь?»

«Отдыхаю в тенечке. А на что же еще это похоже?»

Уголки его губ слегка приподнимаются. «Значит, ты не прячешься?»

«Прячусь от кого?»

«Ну… – он садится на другую скамейку, – от меня».

Я глубоко вздыхаю и понимаю, что не могу играть в эти игры. Я слишком логично устроена. «Почему ты не приходил повидаться со мной? – требовательным тоном спрашиваю я. – Ты злишься? То, что я сделала – это неправильно?»

«Ана, нет, ты не сделала ничего неправильного. – В тени сада я не могу разобрать выражения глаз Оуэна. – Я не знал, что тебе сказать. Я не знал, что сказать самому себе. – Он поднимает глаза. – Этого не должно было случиться».

Огонь в моем теле моментально гаснет.

«Это было неправильно, – мягко говорю я. – Я знаю это, да. Но…»

«Но что?»

Я медлю. «Я не жалею об этом. А ты?»

«Нет, – отвечает он, и я замечаю, что он отводит взгляд. – Я не жалею об этом. Честно сказать, всю эту неделю я не мог перестать думать об этом. Но мне нужно многое сказать. – Оуэн молчит. – Я должен о многом тебе рассказать».

«Давай, рассказывай. Я слушаю».

«Все сильно запуталось, – бормочет он. – Но я найду тебя. Скоро».

Я слышу шорох листьев. Чувствую, как его рука соскальзывает с моей шеи. И он исчезает.

Несколько минут я сижу неподвижно, чувствуя, что боль отступила.

Он не жалеет об этом.

Я улыбаюсь.

И потом замечаю под ветками какую-то вещь, наполовину скрытую в тени.

Блокнот.

Маленький электронный блокнот. Он, должно быть, выпал из его заднего кармана, когда он убегал.

Я наклоняюсь и осторожно поднимаю его. Гладкий графитовый корпус на удивление приятно держать в руках. Оуэн носит его с собой везде с тех пор, как я знаю его. На лугу. В конюшне. В Арктическом доме. В лагуне. Я замечаю тонкие стежки вдоль грубоватого переплета блокнота. Оуэн говорил, что это – его рабочий блокнот.

Я начинаю развязывать ленту, которой обвязан блокнот, и в голове мелькает мысль.

Это – неправильно. Ты его украла.

И тем не менее…

Я только посмотрю на секундочку. Он даже не узнает.

Я развязываю ленту на блокноте как на подарке.

Открываю первую страницу.

И начинаю читать.

МИСС БЭЛЛ: Ана, какова была твоя реакция, когда ты узнала правду об Оуэне? О том, что он встречался с тобой для того, чтобы сообщать о тебе Супервизорам? Чтобы изучать тебя?